Исходный текст
(1)Пушкин всё же человек «легкий». (2)Он, как воздух, которым дышишь, проникает во все сферы русской жизни и является живее всех живых. (3)Будучи однажды в Михайловском ранней весной, во время вешнего разлива, когда цапли, только что прилетевшие в здешний лес, ремонтировали гнезда, я все время ощущал присутствие Пушкина. (4)Мне порой кажется, что я даже слышу его голос – юношески-звонкий, чистый, с убыстряющейся фразой так, что в конце он от нетерпения и напора внутренней энергии сглатывает слова, вечно гонимый мыслью, стихией кипящего внутри его слова и звука, подобного никогда не остывающей, все в нем сжигающей лаве. (5)Я думаю, если бы Пушкина не убили, он все равно прожил бы недолго. (6)Невозможно долго прожить при таком внутреннем напряжении, при такой постоянно высокой температуре, при которой происходило самосожжение поэта. (7)Говорят историки и очевидцы, что он мало спал, мало ел и все торопился. (8)Дар Божий, Великий дар даром не дается. (9)Он требует отдачи, он, переполняя «запасники» поэта, выплескивается «через край», движет им, не давая покоя, заставляя принимать муки человека с удесятеренными муками, восторгаться красотою, захлебываясь восторгом, и с каждым днем подниматься творческим порывом все выше и выше в небеса, все ближе и ближе к пределу, положенному разуму человека. (10)За пределы же никому из людей не дано было подняться, но избранные допускались к Божьему престолу. (11)Пушкин был допущен. (12)За это и муки принял, радости и страдания изведал такие, каковых нам, простым смертным, не дано изведать, не суждено пережить. (13)Чернь не любит того, кто выше него поднимается, сдергивает его с высоты наземь, светоносного посланника небес, пытается сделать себе подобным, хотя бы мертвого, и таким образом сравняться с ним, памятуя, что мертвые у Бога все равны. (14)Но за мертвым гением остается яркий след, и время, и пространство пронизаны тем светом и теплом вспыхнувшей жизни, которая воистину бесконечна оттого, что открытия и откровения, им сделанные, оставшись с нами и в нас, делают человека лучше, чище и лик его высвечивают, и разум его просветляют, и любовью к ближнему награждают. (15)Не вина Пушкина, Лермонтова, Шуберта или Бетховена, что мы не захотели воспользоваться их великим и бескорыстным служением человеку, проложенной ими дорогой к добру. (16)Все-то тянет нас на обочину, в темный лес, в лешачьи болота. (17)От сказки о рыбаке и золотой рыбке, от стихотворения «Буря мглою небо кроет», от колыбельной песни матери, от вешнего цветка, от тихого слова молитвы, от полета мотылька, от всего того, что бытует, дышит и радуется вокруг нас, исходит защита от зла. (18)Слушать бы нам повнимательней и видеть зорче земную доброту, внимать Пушкину, в нас поселившемуся с детства и зовущему к добру и миру, но не вождям и правителям, много веков размахивающим мечом и толкающим людей к битвам и кровопролитию. (19)За Пушкиным путь наш, за ярким факелом сгоревшей жизни, за мученическим и путеводным словом его, за титанами, подобными ему, а не за выродками, стремящимися эту жизнь погасить и сделать землю пустынной и немой. Виктор Петрович Астафьев (1924-2001 гг.), русский писатель и публицист, участник Великой Отечественной войны, лауреат двух Государственных премий СССР. В творчестве Астафьева в равной мере воплотились две важнейшие темы советской литературы – военная и деревенская.
Может ли великий талант, подобно пламени, сжигающему всё на своем пути, приносить одновременно вдохновение и разрушение? Виктор Петрович Астафьев в своем эссе о Пушкине поднимает вечную проблему цены творческого дара: как высочайшая энергия и стремительность гения влияют на судьбу человека и общества. Вступая в этот размышлительный путь, автор показывает, что Пушкин является живым духом русской жизни, проникающим во все сферы, словно воздух, которым мы дышим.
Астафьев утверждает, что Пушкин – не просто поэт, а символ бескрайней жизненной силы, которая одновременно вдохновляет и разрушает его носителя. Его динамичный, юношески звонкий голос, бурлящий внутренней энергией, как описывает автор, позволяет чувствовать присутствие великого гения даже в простых природных явлениях. Однако, эта же энергия, избыточная и неуемная, требует неустанных жертв, что предопределяет кратковременность жизни, даже если внешняя смерть не наступила бы раньше.
Так, Астафьев приводит два ярких примера: во-первых, он вспоминает, как будучи в Михайловском ранней весной, под звуками вешнего разлива, ощущал присутствие Пушкина, словно сам поэт дышал жизнью, наполняя природу своим голосом. Этот пример иллюстрирует, как неразрывно поэт связан с русской душой и природой, становясь частью окружающего мира. Во-вторых, автор цитирует слова историков и очевидцев, подтверждающих, что Пушкин мало спал, ел в недостатке и вечно спешил – яркое доказательство того, что его внутреннее напряжение и творческий пыл оборачивались самопожертвованием и физическим истощением.
Между этими примерами прослеживается причинно-следственная связь: первое событие демонстрирует присутствие и величие поэта в природе, а второе объясняет, как этот неиссякаемый творческий пыл оборачивался разрушительным давлением на его тело. Таким образом, оба примера взаимно дополняют друг друга, показывая, что дар, переполняющий «запасники» поэта, в одних моментах вдохновляет и освещает, а в других – становится роковой силой.
Лично я поддерживаю позицию Астафьева. Великие таланты часто требуют высшей цены за свою неподдельную страсть к жизни и творчеству. Примером подобной судьбы является князь Мышкин из романа Ф. М. Достоевского "Идиот". Его чистота, духовная сила и одновременно трагическая судьба показывают, что истинное величие всегда сопряжено с испытаниями, а светлая энергия, исходящая от гения, способна вдохновлять, несмотря на личные страдания и недопонимание окружающих. Таким образом, по мнению Астафьева, Пушкин остаётся вечным путеводным светилом, чье творчество призывает человечество к добру и миру.